А. Борисов
4 АПРЕЛЯ 1918 ГОДА
Стоял тихий апрельский вечер. Хотя снег еще только-только начал таять, но было уже тепло. Небо заволокло серыми плотными тучами. По тёмным улицам и переулкам на собрание к городскому театру шли небольшие группки и· одиночки. Это было в ночь на 4 апреля.
Едва началось собрание, как кто-то сообщил, что отряд, посланный на Соль-Илецк, полностью разгромлен, что вместе с отрядом погиб правительственный· комиссар, председатель военно-революционного комитета Самуил Моисеевич Цвиллинг.
Собрание поспешно закрылось. Прямо с собрания некоторые отправились на вокзал, чтобы в составе небольшого отряда двинуться на Соль-Илецк. Остальные разошлись по домам или же задержались до глубокой ночи в Губисполкоме. Подозрительное движение можно было наблюдать на окраинах Форштадта и за полотном железной дороги, западнее мельницы бывшей Борисова, ныне мебельной фабрики.
Хотя город был в кольце контрреволюционного казачества, но в нем вооруженных сил почти не было: красногвардейский отряд главных мастерских, отправленный в Соль-Илецк, к этому времени погиб, другой отряд действовал в районе Илекской станицы.
Контрреволюционная банда атамана Дутова, сбежавшая из Оренбурга в январе 1918 года, не была добита. Враги советской власти притихли и подпольно готовили силы для того, чтобы организовать в Оренбурге вооружённое восстание и уничтожить большевиков. Город, а особенно Форштадт, кишел переодетыми офицерами, 6елыми разведчиками и шпионами. Ещё совсем недавно, 9 марта, офицерский партизанский отряд, под командованием подполковника Корчакова, делал налет на Оренбург.
Правда, в первой же стычке с красногвардейским отрядом офицерская банда была рассеяна, но не уничтожена. Подполковник Корчаков со своим отрядом бежал в станицу Красногорскую, где его встретил другой белогвардейский зу6р – войсковой старшина Лукин. Лукин имел в своём распоряжении отряд, состоявший из бывших урядников, вахмистров и кулацких сынков, отличившихся и награждённых за подавление рабочего и крестьянского движения в губернии.
Эти два матёрые белобандита сговорились действовать заодно. Они заранее обдумали и широко разработали план набега на Оренбург и деятельно к нему готовились. План состоял/в том, чтобы организовать выступление казачьих станиц и одновременно со всех сторон напасть ночью на Оренбург. Перед отрядами была поставлена задача – уничтожить красногвардейский отряд в бывшем юнкерском училище, вырезать всех ответственных работников, находящихся в общежитии в доме бывшем Панкратова (ныне областной земельный отдел), вырезать военно-революционный комитет. (в доме бывшем Зарывнова) и штаб (в доме бывшем Брагина на Хлебном переулке). Одновременно предполагалось захватить вокзал и освободить белогвардейских заложников из тюрьмы; далее ставилась задача разгромить главные мастерские – базу формирования красногвардейских отрядов и центр стягивания боевых сил города. В случае удачи предполагалось захватить власть в Оренбурге и распространить её на всю территорию Оренбургской губернии.
Готовясь к налету, белоказаки тайно перевозили в Оренбург оружие и патроны. В возах сена, соломы, кизяка, под горшками молока они искусно маскировали винтовки, патроны и пулемёты; привозили их в Форштадт и здесь создавали свои базы.
Белогвардейские шпионы и разведчики собирали точные сведения о движении красных отрядов, об их численности, боеспособности, о настроении населения, и об этом ежедневно доносили Лукину, в Красногор.
Белые с утра и до глубокой ночи 3 апреля из Красногорской и других станиц накапливались в Форштадте. К ним присоединились белобандиты, жившие в Оренбурге.
По рассказам очевидцев, всего в набеге участвовало около полутора тысяч белогвардейцев.
Казалось странным и нелепым в этой обстановке то, что в юнкерском и духовном училищах небольшие красногвардейские отряды спали крепким сном и не приняли необходимых мер предосторожности.
Слабая тогда ещё военная дисциплина в красногвардейских отрядах, пренебрежение к сохранению военной тайны, а возможно, что и предательство со стороны пробравшихся в штаб или военно-революционный комитет белогвардейцев дали возможность узнать пароль и снять красногвардейские заставы и посты, находящиеся на окраинах города.
В час ночи 4 апреля белогвардейские банды подошли к бывшему юнкерскому училищу. Здесь помещался большой красногвардейский отряд. К некоторым бойцам приехали проведать жёны, дети и матери. Ворвавшаяся В здание банда напала на спящих и начала ·рубить направо и налево. Убивали не только красногвардейцев, но и случайно очутившихся здесь жён и детей. Пощады не было никому. Не только убивали, но и издевались над убитыми. Во всех комнатах на полу, в постелях, в коридорах – всюду лежали изуродованные трупы, У женщин сначала отруба1ли руки, ноги, груди, а затем уже их зарубали насмерть.
По пути наступления озверевшие пьяные белогвардейцы расстреливали и рубили всех, кто был похож на рабочего. Подозрительных для них лиц они запирали в здание войскового правления, в пожарной части и в других помещениях.
Буржуазия всеми силами помогала своим избавителям. Хозяин биржевой гостиницы, как только узнал, что в городе орудуют казаки, сейчас-же закрыл все выходы из гостиницы, чтобы задержать нескольких комиссаров, приехавших из Москвы, и передать их белогвардейцам. К счастью, этого выполнить ему не удалось, так как белогвардейцы вынуждены были отступить, даже не успев освободить заложников из оренбургской тюрьмы.
Те, кому удалось живыми бежать из юнкерского училища, направились к зданию штаба. К ним присоединилось ещё несколько человек, вышедших по тревожным гудкам главных железнодорожных мастерских из других домов.
Штаб в это время охранялся хорошо вооружённым отрядом венгерских политэмигрантов. Командир отряда, увидев бегущих людей, крикнул:
– Стой, кто вы?
– Свои, – последовал ответ.
Тут же командир узнал в лицо некоторых членов Губисполкома.
Эту группу вооружили и присоединили к венгерскому отряду. Было уже два часа ночи. Теперь в составе вооружённого отряда насчитывалось более 100 человек.
Белые между тем установили два орудия на углу Советской и Кировской улиц и дали несколько орудийных выстрелов, намереваясь уничтожить или выбить отряд, находящийся в штабе. Правда, один снаряд попал в здание штаба, но серьёзного повреждения не произвел. После артиллерийских выстрелов белобандиты бросились по Введенской (ныне 9-го января) улице и Хлебному переулку к штабу. Но лишь показались они из-за угла, как раздалась команда командира красногвардейского отряда:
– Пулемёт, огонь!
Пулемёт, установленный на подоконнике полуподвального этажа, быстро застрочил, белогвардейцы спрятались за углом. Стоящий во дворе штаба отряд заволновался и хотел броситься в атаку, но командир удержал его и приказал не выступать, пока не последует особой команды.
Через несколько минут белогвардейцы снова попытались двинуться к штабу, но пулемёт опять заставил их скрыться за углом. При этом на улице осталось несколько убитых казаков. Высланная из штаба разведка донесла, что казаки, оставив небольшой отряд на углу Введенской улицы и Хлебного переулка, двинулись в обход и намереваются овладеть штабом с западной стороны, с Хлебной площади. Тогда на другом подоконнике был установлен второй пулемёт; по направлению к Хлебной площади. Вскоре к штабу подоспело подкрепление, и отряд красногвардейцев, оставив небольшую охрану, пошёл в наступление.
Одновременно отряд белоказаков из станицы Павловской с помощью подоспевших казаков из Форштадта занял вокзал. На вокзале находился небольшой отряд, состоявший, главным образом, из рабочих завода Эверта. Красногвардейцы расположились в вагонах и ждали отправки в Соль-Илецк. Некоторые красногвардейцы спали,· а некоторые гуляли по вокзалу, оставив оружие в вагонах, поэтому никакого сопротивления оказать не могли и постепенно по одиночке перебежали в главные железнодорожные мастерские, куда по тревожным гудкам собрались вооружённые коммунисты и рабочие всего города.
Из главных мастерских красные повели организованное наступление на вокзал; он был взят без потерь. Далее отряд рабочих направился к центру города и начал теснить белогвардейцев.
Если бы Лукину удалось полностью осуществить намеченный план выступления всех станиц, то последствия налёта были бы гораздо более тяжёлыми. Затея Лукина встретила упорное сопротивление со стороны фронтовиков и бедняцкой части казачества. В станице Сакмарской, например, за противодействие набегу были избиты и арестованы казаки-фронтовики Правдин и Свинцев. Казаков станицы Неженской удалось заставить выступить только под угрозой жестокой расправы. Станицу Островную принудили к выступлению жестокими избиениями бедноты. Упорное сопротивление агенты Лукина встретили в ряде других станиц. Но и те станицы, которые приняли участие в набеге, выступили не одновременно.
Банда Лукина двинулась в наступление пьяной ватагой. Почти у всех убитых казаков в карманах были обнаружены недопитые бутылки с водкой. После первого организованного отпора со стороны рабочих главных мастерских казаки убедились, что план Лукина – под1нять на восстание все станицы – не удался: хмельной угар быстро начал проходить, казаки стали действовать менее уверенно и, наконец, отступили обратно к Форштадту.
Отступая, белогвардейцы забирались в каменные здания и. открывали из окон губительный огонь. К этому времени из Илека возвратился красногвардейский отряд. Тов. Ходаков артиллерийским огнём выбивал из сопротивляющихся казаков.
Окончательно казаков выбили из города к 12 часам дня 4 апреля. Вокзал был превращён в штаб. Сюда красногвардейцы приводили подозреваемых в контрреволюционном восстании. В тот же день были организованы военно-революционный трибунал и военно-оперативная пятерка.
Набег 4 апреля послужил тяжёлым уроком для Губисполкома, Губкома партии и штаба Красной гвардии. После этого подтянули дисциплину, усилили охрану, улучшили караульную службу.
Вечером 4 апреля большевики многих не насчитывали в своих рядах. Зверски был зарублен взятый с постели Самуил Соломонович Гринберг, старый подпольный работник, редактор «Известий военно-революционного комитета», пламенный борец, неутомимый организатор. Пал в бою Рыбак Пётр, положивший вместе с другими начало организации Красной гвардии. Смертью храбрых пал Гробовский Болеслав – токарь главных железнодорожных мастерских, защищая своей грудью станцию от казаков. И многие, многие другие.
После боя глянуло яркое солнце. На улицах города, особенно в восточной части, на снежной белизне, как рубины, выделялись пятна крови бесстрашных бойцов, павших в бою с белоказаками. Всех убитых перевезли в дом бывший Панкратова, их здесь оказалось 128 человек.
6 апреля состоялись похороны. Нескончаемой колонной двинулась похоронная процессия от дома бывшего Панкратова. по улице Кирова, по Советской улице ко Дворцу труда, перед которым (между Парковым проспектом и улицей Цвиллинrа) была вырыта братская могила. Здесь рабочие дали клятву жестоко отомстить врагам и защищать революцию до последней капли крови.
На братской могиле установили обелиск с надписью: «Здесь похоронены красногвардейцы – рабочие и крестьяне, убитые в набег белогвардейцев на Оренбург 4 апреля 1918 года».
В день похорон большевистская газета вышла с аншлагами:
"Не будем плакать над трупами наших братьев.
Над могилами бойцов склоним алые знамёна и громко скажем, чтобы услышали наши враги: если нужно будет, за дело революции без страха умрём и мы!
Мы не выпустим из рук красного знамени, не вернёмся к цепям!
Мы клянемся, что победа будет за нами!»
Борисов, А. 4 апреля 1918 года / Гражданская война в Оренбургском крае. – Чкалов, ЧОИ, 1939. С. 139-149.
